В 1926 году в Москве, во время облавы, был задержан беспризорник по кличке Цыган. Он пользовался немалым авторитетом в криминальном мире, часто упоминался в сводках происшествий, славился остроумием, умением рисовать и писать стихи. Его приятели уже попрощались с ним, ожидая его заключения. Однако, через несколько лет они узнали, что Цыган, он же Павел Железнов, выпустил свой первый сборник стихов, стал членом Союза писателей СССР, добровольцем ушел на фронт, получил награды за отвагу и оборону Москвы, и в итоге издал более 30 книг, став видным советским переводчиком. Его история – пример удивительного социального лифта, и не только его одного, а всех участников уникального педагогического и человеческого эксперимента.
Беспризорники и национальное бедствие
Беспризорники начала 20-х годов стали национальным бедствием России. После войн, революций и эпидемий около семи миллионов детей остались сиротами. Это ужасающие цифры. Ситуация усугублялась тем, что дети, оказавшись на улице, создавали шайки и банды, наводя ужас на города. Приемники и детские дома лишь временно решали проблему, так как побег из них считался делом чести. Социальная проблема быстро переросла в политическую: униженные и оскорбленные дети, склонные к агрессии, представляли собой угрозу для будущего страны.
Эксперимент в Болшево: создание трудовой коммуны
В 1921 году правительство Советской России создало комиссию по улучшению жизни детей. Феликс Дзержинский возглавил работу над этой всесоюзной проблемой. Под контролем чекистов были созданы распределительные центры для детей-сирот. Однако, встал вопрос о их перевоспитании и социализации. Приказом от 18 августа 1924 года была создана Болшевская детская трудовая коммуна №1 (нынешний город Болшево).
Изначально в эксперименте участвовало 50 человек. Матвей Погребинский, сотрудник ЧК и основатель коммуны, искал участников в столичных подвалах и тюрьмах (в том числе в Бутырской тюрьме). Криминальный опыт участников был разнообразен: от карманников до фальшивомонетчиков. Однако, существовало важное условие: воры должны были быть честными, соблюдающими воровские понятия.
К работе над проектом привлекли Федора Григорьевича Мелехова, заведующего Московской детской колонией имени Розы Люксембург, и Сергея Петровича Богословского, врача. Они взялись за, казалось бы, невыполнимую задачу: создать из криминальных элементов новых, честных и ответственных людей.
Педагогические методы и результаты
Педагогические методы коммуны были необычными. Беспризорников доставили без конвоя, двух человек отправили за продуктами, дав им 15 рублей. Никто не сбежал. Детям впервые доверили ответственность, отнеслись к ним как к равным. Отсутствовали нравоучения; Погребинский общался с ними на их языке, используя юмор и дружелюбие. Ненависть к «лекарям» (стукачам) перенаправили против нарушителей внутренних законов коммуны.
Важным принципом было самообеспечение. Производство стало стержнем существования коммуны. Бывший криминальный опыт не имел значения, главной задачей было определить, кем каждый хочет стать. Организаторы стремились выявить и развить таланты воспитанников. В коммуне действовал принцип самоуправления: была своя администрация, проводились собрания, коллектив принимал решения. Мастерские превратились в фабрики; коммуна производила коньки и ракетки, не требуя государственного финансирования и получая значительную прибыль.
С 1 сентября 1933 года в коммуне начал действовать учебный комбинат с лабораториями, кинозалом, мастерскими и спортивным залом. Коммуна стала целым городом со своей инфраструктурой. За 11 лет ее численность выросла с 50 до 4000 человек. Жители соседнего села, сначала опасавшиеся воспитанников, впоследствии стремились выдать своих дочерей за них замуж.
Успех Болшевской коммуны получил международный резонанс. Делегации из Европы и Америки приезжали изучить опыт перевоспитания. Советский Союз продемонстрировал, как из потенциально опасных преступников можно сделать ответственных граждан.
Критика и забвение
Некоторые критики рассматривали Болшево как «витрину для иностранцев», отмечая, что успехи проекта преувеличивались. Немецкая писательница Елена Кербер описывала благоустроенную территорию коммуны, но задавалась вопросом о реальных достижениях.
Тем не менее, главным признаком успеха коммуны был не международный резонанс, а ее популярность среди преступного мира – желающих попасть туда было очень много. Сокамерники даже давали наставления отправляющимся в коммуну, побуждая их к честной жизни.
В 1935 году коммуна была переименована в честь Ягоды. Однако, дальнейшая судьба коммуны была предрешена. После самоубийства Погребинского в 1937 году более 400 человек были арестованы, многие расстреляны. Принцип самоуправления перестал казаться государству безопасным. В 1937-1938 годах все детские трудовые коммуны прекратили существование. Идея перевоспитания подростков вошла в противоречие с идеологией о невосприимчивости антисоветских преступников к перевоспитанию. Гениальный педагогический эксперимент был погребен под обломками истории.
Забвение и переосмысление истории
Спустя десятилетия Болшевская коммуна была почти забыта. В перестроечное время на первый план вышли репрессии, а суть уникального педагогического эксперимента затерялась. Авторы статьи отмечают, что Россия склонна фокусироваться на негативных моментах своей истории, вместо того, чтобы отмечать уникальные достижения и таланты своих людей, способных воплощать идеалистические идеи в жизнь.